Архитектура и строительство

Та крепость, которую может увидеть посетитель Копорья сегодня относится к XVI в. К этому времени каменная Копорская крепость, простоявшая уже более 200 лет, утратила свои боевые качества и, конечно, начала разрушаться. Перед строителями начала XVI в. стояла нелегкая задача - на небольшой территории копорского мыса построить крепость, отвечающую уровню развития военного дела. Основная трудность заключалась в том, что скальный мыс в древности имел более сложную конфигурацию, чем теперь: в наше время строительные завалы на ряде участков копорской скалы значительно сгладили контрасты рельефа. Неодинаковой была и крутизна скального мыса. Вытянутый с востока на запад, он с южной и западной сторон имел более крутые склоны, чем с северной. Необходимо учесть, что и сама площадка мыса не была строго горизонтальной: она имела небольшой уклон к северу. Северный, пологий склон в плане был сложной конфигурации. Новгородская крепость, занимавшая всю площадку копорской скалы, была небольшой. Зодчим начала XVI в. предстояло расширить территорию крепостного двора, чтобы возвести постройки, необходимые для размещения большого гарнизона, а также административные и складские помещения, причем строителям надо было избежать скученности деревянных зданий на небольшой территории, так как она могла отрицательно сказаться на обороноспособности крепости: при тесной застройке трудно предотвратить пожар от ядер осадных орудий противника. Нужны были острый глаз и твердая рука опытного фортификатора, чтобы при постройке регулярной крепости с прямолинейным в плане очертанием стен, с достаточным количеством фланкирующих башен максимально использовать защитные свойства рельефа и нейтрализовать отрицательные. Сейчас можно с полной уверенностью сказать, что зодчий с честью решил стоявшие перед ним проблемы и нашел оптимальный вариант пространственно-планировочного построения крепости, выполнение которого осуществлялось несколькими строительно-техническими приемами. Общее планировочное решение Копорской крепости складывается как бы из нескольких локальных решений. Каждое из них исходило из конкретных особенностей участка. При исследовании крепости нетрудно выделить эти участки, требовавшие особых, индивидуальных строительно-технических приемов [1].

Один из таких участков - восточное прясло. Возможные подъездные пути к копорскому скальному мысу могли располагаться только с восточной или северной стороны. Именно на северной стороне находилось воротное устройство крепости XIII в. Однако и для штурмующего неприятеля этот путь являлся наиболее удобным. Таким образом, северная и восточная стороны крепости были наиболее уязвимыми и требовали надежного укрепления. Для усиления обороноспособности этих сторон здесь построены все четыре крепостные башни, фланкирующий огонь которых мог нанести существенный урон неприятелю. Восточная и северная стороны Копорской крепости являлись своеобразным лицом каменной твердыни, обращенным в сторону наступающего неприятеля. Восточное прясло Копорья, заключенное между двумя мощными башнями, самое короткое: его протяженность 14 метров. По узкому каменному мосту, высокие арочные пролеты которого поддерживают мощные каменные устои, можно подойти к воротному проему. В Копорье нет воротной башни. Воротной проем, который ведет внутрь крепости, сделан непосредственно в восточной стене. В Орешке, Старой Ладоге и других крепостях въезд расположен в нижних этажах четырехугольных башен. В связи с развитием военной техники строители упорно искали способы надежной защиты наиболее слабого места каменных крепостей - проходных ворот. Во-первых, они стремились уменьшить количество ворот, во-вторых, снабдить их такими защитными устройствами, которые выдержали бы натиск во время неприятельского штурма. Не допустить штурмующие отряды к воротному проему, не позволить таранными устройствами разбить полотнища ворот и преградить неприятелю путь внутрь крепости - такие задачи стояли перед фортификаторами. Поэтому не случайно, что в Копорской крепости ворота представляют собой мощный и разветвленный оборонительный комплекс. Подойти к ним можно было только по неширокому деревянному мосту, участок которого, непосредственно примыкавший к крепости, поднимался на цепях или толстых канатах при помощи особого подъемного устройства. В европейских средневековых замках такая опускная решетка называлась герсой. Герса - второе после подъемного моста препятствие - предотвращала неприятные неожиданности: ее действие было мгновенным. В древнерусских крепостях Северо-Запада опускные решетки известны в нескольких крепостях XVI в. - Орешке, Ладоге. Копорская герса, единственная, сохранилась до наших дней. На рубеже XIX-XX вв., во время консервационных работ, когда своды и стены крепостного воротного проема укреплялись кирпичной кладкой, герса была поднята и замурована в кладке. Сейчас можно увидеть только самую нижнюю ее часть - зубцы [2].

Копорье - типичный памятник оборонного зодчества первой четверти XVI в. В свое время крепость, построенная в период широкого применения огнестрельного оружия, соответствовала и калибру крепостной артиллерии, и способу организации огня, и характеру боя у крепостных стен.

Главным зданием на территории Копорской крепости была комендантская канцелярия - большое каменное сооружение, стоявшее в северо-восточной части крепостного двора, почти сразу же за воротами. Сюда, в комендантскую канцелярию, вели все нити военного и гражданского управления Копорской крепостью и уездом.

Здание уже в середине XVIII в. начало сильно разрушаться - обвалилось каменное крыльцо, стала осыпаться черепичная крыша. Во второй половине XVIII столетия вместо каменного крыльца было построено деревянное. За прошедшие два с лишним столетия каменная постройка разрушилась окончательно. Место, где она находилась, превратилось в груду щебня, поросшего кустарником и деревьями. Бывшая комендантская канцелярия Копорской крепости стала объектом археологических исследований, целью которых было определить время постройки здания, найти материалы, которые помогли бы воссоздать его интерьер. Во время археологического зондажа постройки удалось выяснить, что здание построено из тонкой копорской плиты, а внутри плитняковых стен были уложены толстые четырехугольные деревянные связи. Сейчас от сгнивших связей остались лишь длинные зияющие дыры. Здание стоит на тонкой прослойке культурного слоя, почти лишенного находок. Первые его этажи имели потолки в виде массивных каменных сводов и являлись большими складскими и тюремными помещениями. В верхних комнатах были деревянные полы, настланные на глиняную подстилку, лежавшую на сводах. Внутренние стены были оштукатурены и тщательно затерты. В комнатах второго этажа стояли изразцовые печи, имевшие керамические дымоходы. О внешнем виде постройки можно судить по сохранившейся панораме крепостного двора на чертеже Копорья 1730 г. Двухэтажное каменное здание имело по южному фасаду во втором этаже шесть окон, в первом этаже всего два. В комнаты второго этажа вело высокое каменное крыльцо с фигурными деревянными перилами. У западного фасада здания канцелярии стояла деревянная изба-пятистенок с четырьмя окнами по главному, южному, фасаду. Постройка была двухэтажная. Второй, жилой, этаж со световыми окнами стоял на высоком подклете, который использовался в качестве складского помещения. Вероятнее всего, в этом здании жили мелкие чины военной администрации Копорья. Западнее комендантской канцелярии, у средней крепостной башни, размещался большой дворовый комплекс с главной и вспомогательными постройками, с большим садом, обнесенным деревянной оградой. Этот комплекс, построенный в 1711 г. по указанию А. Д. Меншикова, впоследствии стал постоянной усадьбой копорских комендантов. Деревянный комендантский дом простоял до начала второй половины XVIII в., когда был разобран на дрова. Центральное место в комплексе построек комендантского двора занимал дворец А. Д. Меншикова. Он представлял собой длинное здание, стоявшее на высоком глухом подклете. Здание было построено в традициях нового времени. Бельэтаж на подпорных столбах, нарядное крыльцо на два всхода с резными балясинами перил - все это придавало сооружению парадный вид. Во время археологических работ в северо-западной части крепости были найдены разнообразные бытовые предметы, которые свидетельствуют о том, что здесь некогда находились богатые покои.

Можно утверждать, что изразцовые печи, стоявшие в хоромах, имели очень живописный вид. Найденные археологами красочные изразцы относятся к самому началу XVIII в., хотя выполнены они русскими мастерами еще в традициях XVII в. К печному «оборудованию» относятся и фрагменты странных глиняных кругов - так выглядели в XVII-XVIII вв. дымоходы печей, топившихся «по-белому». В середине каждого круга между двумя высокими бортиками находится паз, в который вставлялся следующий круг, и так далее. Находка в Копорье в одном комплексе остатков изразцовой печи и керамического дымохода начала XVIII в. пока является уникальной. Здесь же были найдены и другие предметы, принадлежавшие обитателям этого здания: футляр для гусиных перьев, остатки глиняной чернильницы, медный перстень и литая медная иконка.

Между комендантским домом и крепостной стеной стояли две небольшие деревянные рубленые постройки - вероятнее всего, поварня и комендантская баня.

Рядом с комендантскими хоромами находились людские покои, в которых жили прислуга и дворня. Людские покои - большой трехчастный деревянный дом, выстроенный в традициях русского домостроительства: второй этаж стоит на высоком подклете, сени, через которые входили в дом, занимают среднюю часть постройки. Жилые помещения людских покоев, располагавшиеся по обеим сторонам от сеней, имели по два больших световых окна, обращенных на юг. Между людскими покоями и угловой крепостной башней находились деревянные постройки, которые чертежник XVIII в. назвал конюшней. Вдоль южного прясла крепостной стены тянулся длинный ряд одноэтажных деревянных построек - казарм, в которых жили солдаты крепостного гарнизона. Часть казарменных помещений в мирное время, вероятно, пустовала. На всех планах XVIII в. казарменные помещения на копорском крепостном дворе изображены единообразно - в виде 19 ячеек разной величины, конструктивно связанных между собой.

Вдоль жилых помещений казарм, фасад которых выходил к крепостной стене, шли рубленые теплые галереи, которые использовались для хранения солдатской амуниции. Одновременно галереи соединяли между собой все казарменные помещения. Крыша казарм - двускатная, причем в сторону крепостного двора скат длиннее. Размещение воинских казарм вдоль крепостных стен характерно для первой половины XVIII в. Этот же принцип размещения казарм применен и при сооружении каменных казарменных зданий в крепости Орешек. Вдоль западного прясла копорской стены размещались складские помещения для хранения провианта, фуража и воинской амуниции [3].

В центре крепостного двора стояла Преображенная церковь. В Центральном государственном историческом архиве имеются материалы о копорском Спасо-Преображенском храме. Эти материалы, обнаруженные ленинградским историком архитектуры М. В. Иогансен, не только навели на мысль исследовать здание археологическими методами, но и послужили своеобразной путеводной нитью для археологов. Предварительный осмотр постройки показал, что она содержит строительные остатки различных исторических эпох, что под общей барочной «одеждой» XVIII в., значительно искаженной в XIX в., явственно проступают более древние черты. Дальнейшее натурное исследование памятника в соединении с изучением письменных документов начала второй половины XVIII в. позволило выяснить его строительную биографию [4].

В 1756 г. Санкт-Петербургская губернская канцелярия приняла решение копорскую церковь Преображения починить и вновь сделать. Составление сметы было поручено одному из талантливых учеников Растрелли - Семену Волкову. В смете Волкова был указан объем работ, необходимых для выполнения указа губернской канцелярии. Этот документ интересен еще и тем, что дает представление о состоянии и об облике церкви Преображения в 1756 г.

Здание состояло из двух частей - основного, почти квадратного в плане, объема собственно церкви, сложенного из камня, и деревянной пристройки - трапезной. У алтарной части церкви возвышались деревянная колокольня с деревянным шпилем. Вход в церковь из трапезной был с запада. Как выглядел храм в первой половине XVIII в., хорошо видно на рисунке Копорья того времени. После решения строить каменную трапезную и колокольню, в западной стене здания были сделаны три арки. Церковь, объединенная с трапезной, должна была представлять собой одно большое помещение. Безупречный по графическому исполнению проект перестройки содержал и план здания с подробным обмером. Проведенные археологические работы выявили среди руин первооснову постройки: в нее входили восточная, часть южной и часть северной сторон здания, сложенных из разновеликих блоков копорской плиты коричневого и серого цветов на известковом растворе кремового цвета. Толщина блоков в нижних частях сооружения достигает 25-30 сантиметров, швы тщательно затерты раствором вровень с камнем. Стенная кладка всей восточной части постройки привлекает своей мощью и суровой простотой.

Необходимо было найти западную стену первоначальной постройки, которую в 1756-1758 гг. переделали в аркады, а в XIX в. вообще уничтожили. Для этого археологи заложили раскоп внутри церкви. Под толстым слоем строительного мусора показались сложенные насухо (то есть без применения связующего раствора) из больших известняковых плит основания подпорных столбов и нижняя часть буквально «срубленной» в XIX в. западной стены. Таким образом, археологи получили представление о древнейшей части постройки. Именно это здание стояло в первой половине XVIII в. с пристроенной у западной его части деревянной трапезной. Тщательное обследование поверхности стен внутреннего помещения церкви позволило выявить такие важные детали, как пяты арок и щелевидное окно в южной нише восточной стены. Северная ниша была покрыта фрагментами расписной штукатурки - некогда вся церковь внутри была расписана фресковой живописью. Завалы расписной штукатурки, которая внутри здания была сбита, возможно, в конце XVII-начале XVIII в., археологи нашли у южного фасада церкви. Крупные куски фресок, покрытых красной, желтой, зеленой и черной красками, буквально оживали, когда их промывали в воде. Выявленные во время археологических работ архитектурные подробности, неизвестные ранее, позволили представить почти кубическое (10,4X14 метров), одноглавое, с одной апсидой и четырьмя столбами сооружение, некогда покрытое восьмискатной щипцовой кровлей. И хотя о здании нет никаких письменных сведений, план постройки и техника каменной кладки заставляют сравнивать его с прекрасными и великолепно сохранившимися классическими образцами построек второй половины XIV-XV вв. Памятники этого рода известны наперечет, тем более неожидан новый, обнаруженный на территории Ленинградской области.

В первой половине XVIII в. церковь имела деревянную трапезную, пристроенную к ней с западного фасада. Перед алтарной частью церкви высилась деревянная колокольня с повалом в верхней части, с открытым ярусом звона и крыльцам. Колокольня имела шатровое покрытие.

Исследователь крепости Копорье В. В. Косточкин  считает ее «произведением новгородской военной архитектуры, связанной с энергичной строительной деятельностью главы новгородского «Совета господ» — архиепископа Евфимия II (1429-1458)» [5]. В условиях усиливавшегося влияния Москвы Евфимий выступал как убежденный сторонник новгородского сепаратизма. С его именем связан широкий размах строительства каменных гражданских, культовых зданий и оборонительных сооружений. Для осуществления своих строительных начинаний Евфимий II нередко приглашал иностранных мастеров – архитекторов, живописцев. При нем получило широкое распространение новгородское летописание, возродились многие древние новгородские архитектурно-художественные традиции. Историки справедливо усматривают во всем этом попытку противостоять московскому влиянию. Во время правления Евфимия II и при его активном участии проводилось «поновление» старых каменных стен Ладожского кремля (1445 г.), перестраивались укрепления города Яма (1448 г.), ремонтировался каменный Новгородский детинец (1450 г.) [6].

 «Не исключена возможность, что существующая в Копорье мощная, сложенная из плитняка крепость, сменившая собой устаревшую Копорскую крепость конца XIII в., была воздвигнута Евфимием II в ходе войны 1443-1448 гг. – точнее, после событий 1447 г.,- когда Ливонский орден заключил с датским королем Христофом III, бывшим одновременно королем Швеции и Норвегии, наступательный союз против Новгорода сроком на два года, и когда против Новгорода выступила коалиция сразу из трех государств — Ливонского ордена, Пруссии и Швеции [7]».

Если принять мнение В. В. Косточкина о том, что «стоящая в Копорье древняя каменная крепость была построена на заключительном этапе войны 1443 - 1448 гг., в период строительной деятельности Евфимия II [8]», то кто же был непосредственным строителем каменной твердыни? Исследователь делает вывод о том, что «объемно-пространственная структура памятника, его свободная плановая конфигурация, соответствующая месту расположения, четкая ориентация в сторону наименее серьезных естественных преград, выраженная группировкой башен на лобовой - приступной стороне, что согласуется с осадной тактикой XIV-XV вв., и, наконец, определенный характер построения системы обороны, соответствующий характеру построения обороны крепостных сооружений конца XIV - начала XV вв. - все это не позволяет сомневаться в том, что мастерами, сложившими его величественные массивы, были новгородские зодчие, хорошо знакомые с общими принципами русского военно-оборонительного строительства первой половины XV в. [9]»

Однако широкая въездная арка Копорской крепости, сделанная в очень небольшом прясле стены, зажатом между двумя фланкирующими его башнями, сильно отличается от въездных  захабных устройств более ранних крепостей Изборска и Порхова. Совмещение в Копорской крепости несколько видоизмененного захаба с въездной аркой, фланкируемой мощными крепостными башнями,- факт весьма примечательный в русском военном зодчестве. Он навел исследователя на мысль «об участии в строительстве крепости двух групп мастеров – русских и иноземных [10]».

Действительно, если Копорская крепость была выстроена при новгородском архиепископе Евфимии II, то предположение об участии в ее создании иностранцев становится правдоподобным.

Итак, изучение строительной истории новгородских крепостей привело В. В. Косточкина к выводу, что и Копорская крепость была реконструирована около середины XV в., то есть еще в конце новгородской независимости, причем в строительных работах участвовали иноземцы - южнославянские мастера, в частности сербские. Однако О. В. Овсянников не согласен с этой точкой зрения В. В. Косточкина. О. В. Овсянников обращается к «Житию», составленному после смерти Евфимия. В «Житии», подробно перечислены все деяния покойного новгородского владыки. Вряд ли можно считать забывчивостью составителя этого интересного исторического источника отсутствие в нем сведений о таком большом и дорогостоящем строительстве, как в Копорье. Поэтому нет достаточных оснований уверенно говорить о перестройке Копорья в период военных событий 1445-1448 гг. и непосредственно связывать постройку Копорья с деятельностью Евфимия. Тем более что и в самом конце XV в., после присоединения Новгородской республики к Москве, обстановка в северо-западных русских землях была далеко не спокойной. Московское правительство принимало меры для укрепления западных рубежей по последнему слову фортификационной науки: в небывало короткий срок - за год - была построена каменная крепость Ивангород (1492 г.) и обновлены каменные укрепления Новгорода (1484-1492 гг.). В то же время обострились отношения Руси с северным соседом - Швецией, поэтому уже в первом десятилетии XVI в. была перестроена крепость в устье Невы - Орешек, а также Ладожская крепость. Строительные мероприятия конца XV - начала XVI в. требовали больших материальных средств. Не случайно поэтому городовая повинность стала распространяться не только на новгородские волости (на собранные деньги «торговали» подрядчика из новгородских людей и «кто пригоже»), но и на новгородского владыку. Строительные работы велись и в других районах Русского государства: в 1508 г. по царскому указу был заложен «град камен Новгород Нижний», в 1520 г. - каменная крепость в Туле, в 1523 г. - в Коломне. Наконец, уже с конца XV в. началось сооружение каменного Московского кремля. В осуществлении этих военно-строительных мероприятий, и прежде всего в Москве, значительное участие приняли западные, главным образом итальянские, мастера - Антон Фрязин, Марко Фрязин, Пьетро Антонио Солари и Алевиз. На Руси итальянские зодчие – «мастера стенного дела» - возводили сооружения, в которых многовековая практика русского оборонного зодчества была органично соединена с новейшими техническими достижениями европейской военной архитектуры того времени. По широте размаха строительные мероприятия Московского государства конца XV - первой половины XVI в. намного превосходили строительные начинания Евфимия II [11].